Рекс Стаут - Прочитавшему — смерть [= Убийство из-за книги, Убийство по правилам]
— Извините. Мистер Гудвин. — Она разглядывала штемпели на конвертах.
По-видимому, переубедить ее было нельзя, и я решил, по крайней мере, временно воздержаться от этого намерения. Тем более, что мне было чем себя занять. Я вынул блокнот и ручку и принялся сочинять письмо.
«Корриган, Фелпс, Кастин и Бриггс,
522 Мэдисон авеню.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
Уважаемые господа!
Я хотела бы посоветоваться с вами, поскольку мой брат работал у вас много лет вплоть до самой его смерти. Его звали Леонард Дайкс. Я его сестра, и он завещал мне все свое имущество, о чем вам, наверное, известно.
У меня только что побывал, назвавшись литературным агентом, некий Уолтер Финч. Он сказал, что в прошлом году мой брат написал роман».
Я задумался. Миссис Поттер, прикусив зубами нижнюю губу, читала письмо. Ладно, решил я, напишу, а коли придется вычеркнуть, труда большого это не составит. И снова принялся строчить.
«О чем я уже знала, потому что брат как-то упомянул об этом в письме, но не более того. Мистер Финч сказал, что у него есть экземпляр рукописи романа „Не надейтесь…“ и что, хотя имя автора романа Бэйрд Арчер, в действительности он принадлежит перу моего брата. Мистер Финч считает, сказал он, что сумеет продать роман в кинематограф за 50 000 долларов, а поскольку раз брат оставил все мне и я — законная владелица этого романа, он просит меня подписать документ, разрешающий ему действовать в качестве моего агента с правом на получение десяти процентов от той суммы, которую заплатит кинокомпания.
Я посылаю вам письмо авиапочтой, потому что речь идет о большой сумме денег, а я надеюсь, что вы дадите мне хороший совет. Здесь я не знаю ни одного адвоката, к которому могла бы обратиться. Мне хотелось бы знать, насколько эти десять процентов разумная цена и следует ли мне подписать документ. Еще мне хотелось бы знать, не должна ли я прежде, чем подписывать, ознакомится с тем, что продаю, поскольку мистер Финч показал мне только конверт, в котором была рукопись, а не содержимое конверта, и ушел, не оставив ее мне, и таким образом я не имела возможности прочитать роман.
Прошу вас ответить мне также авиапочтой, поскольку мистер Финч настаивает на незамедлительных действиях.
Большое вам спасибо.
С уважением…»Не могу сказать, что письмо писалось у меня как по маслу. Мне пришлось многое перечеркивать и менять, пока я наконец не сочинил приведенного выше, которое затем переписал набело. Я внимательно его перечитал, еще раз продумав, и пришел к выводу, что в нем есть только одно вызывающее сомнение предложение, но я уповал на Господа Бога, что мне не придется его вычеркивать.
Моя сообщница упорно листала письмо за письмом, и я принялся следить за тем, как у нее идет дело. Справа от нее уже лежали четыре конверта с прочитанными письмами, и если она начала с марта, а он писал раз в месяц, значит, она сейчас читает июльское письмо. Мне ужасно хотелось схватить следующее письмо, но я сдержался и, когда она закончила читать и начала вкладывать письмо обратно в конверт, встал и решил размяться. Она читала страшно медленно. Я прошел в противоположный конец комнаты к стеклянным дверям и выглянул на улицу. Под проливным дождем недавно высаженное дерево высотой в два моих роста клонилось чуть ли не до земли, и я попытался сосредоточиться на его дальнейшей судьбе и поволноваться за него, что, надо признаться, плохо у меня получалось, как вдруг раздался голос:
— Я знала, что что-то такое есть! Вот оно. Слушайте!
Я круто повернулся и зашагал к ней.
— «А вот и новость, но только для тебя, дорогая моя Пегги, — читала она. — Всю мою жизнь я многие свои секреты делил только с тобой, но об этом я не хотел рассказывать даже тебе. Однако теперь, когда все позади, я готов поведать тебе о том, что я написал роман! Он называется „Не надейтесь…“. Есть причина, по которой я не могу опубликовать его под своим именем и вынужден взять псевдоним, но раз ты теперь уже знаешь, то это не имеет для тебя никакого значения. Я уверен, что роман будет опубликован, потому что, по-моему, языком я владею неплохо, и в этом отношении мне себя упрекнуть не в чем. Но все это строго между нами. Не говори об этом даже своему мужу».
Миссис Поттер посмотрела на меня, потом на стопку писем.
— Вот видите! Я забыла название, но помнила… Нет! Что вы… — Она попыталась удержать письмо в руках, но было уже поздно. Одним прыжком я метнулся к ней, левой рукой выхватил у нее письмо, а правой схватил со стола конверт и отскочил назад.
— Успокойтесь, — сказал я ей. — Ради вас я готов пройти сквозь огонь, поскольку сквозь воду я уже прошел, но это письмо, хотите вы или нет, улетит со мной. Это единственное на свете доказательство того, что роман написал ваш брат. Мне оно дороже, чем письмо от Элизабет Тейлор, в котором она умоляла бы меня позволить ей взять меня за руку. Если в нем есть что-либо такое, что не позволяет быть оглашенным в суде, такие строки прочитаны не будут, но письмо нужно мне целиком. Захоти я сбежать, я мог бы одним ударом уложить вас и, перешагнув, выйти отсюда. Лучше еще раз посмотрите на мои уши.
— Вам незачем было выхватывать письмо у меня из рук, — возмущалась она.
— Прошу прощения, я действовал необдуманно. Я могу вернуть его вам, а вы — мне с условием, что если вы не захотите, я отниму его силой.
Глаза ее блеснули, и, зная это, она чуть не покраснела. Она протянула руку. Я сложил письмо, положил его в конверт и отдал ей. Она посмотрела на него, потом на меня и протянула письмо мне. Я взял его.
— Я делаю это, — торжественно произнесла она, — потому что, по-моему, мой брат хотел бы, чтобы я поступила именно так. Бедный Лен. Вы думаете, его убили из-за того, что он написал этот роман?
— Да. Теперь я это знаю. И от вас зависит, поймаем ли мы его убийцу. — Я вынул блокнот, вырвал страницу и подал ей. — Все, что вам предстоит сделать, это написать вот такое письмо на своей почтовой бумаге. Остальное я объясню потом.
Она принялась читать. Я сел. Она казалась прекрасной. Прекрасными выглядели и ненастоящие дрова в ненастоящем камине. Даже дождь, который лил, не переставая… Нет, хватит.
15
В 3.23 из телефона-автомата в какой-то глендейлской аптеке я позвонил Вульфу. Всегда приятно докладывать о выполнении поручения и услышать от него: «все правильно» На этот раз я удостоился даже большей похвалы. Когда я изложил ему все, что его интересовало, в том числе и содержание письма Дайкса, которое было у меня в кармане, и письма миссис Поттер, которое я, только что наклеив авиамарку, опустил в щель почтового ящика возле глендейлской почты, наступило пятисекундное молчание, а затем раздались слова: «Все очень правильно». После стоивших мне еще пять долларов обсуждений планов на будущее, в том числе и возможности непредвиденных обстоятельств, я нырнул под проливным дождем в ожидающее меня такси и назвал шоферу адрес в нижней части Лос-Анджелеса. Дождь сопровождал нас всю дорогу. На перекрестке мы на одну восьмую дюйма ушли от столкновения с грузовиком, и шофер извинился, сказав, что не привык ездить под дождем. Скоро привыкнете, ответил я, что, по-моему, ему не очень понравилось.
Офис сыскного агентства занимал половину десятого этажа грязного старого здания с лифтами, издававшими на ходу стоны и скрипы. Я один раз, много лет назад, уже был там, и, поскольку утром из отеля предупредил, что, возможно, зайду, меня более-менее ждали. В угловой комнате навстречу поднялся малый по имени Фердинанд Долман, у которого были два подбородка и четырнадцать волосин, прикрывавших лысину.
— Рад видеть тебя, старина! — протягивая мне руку, оживленно воскликнул он. — Как поживает наш толстяк?
Очень мало людей были знакомы с Ниро Вульфом настолько, чтобы называть его «наш толстяк», и этот Долман уж никак не входил в их число, но пытаться учить его хорошим манерам не было времени, и поэтому я просто предпочел не удостоить сей факт вниманием. Я перекинулся с ним парой фраз, чтобы было с чего начать разговор, а затем перешел к делу и объяснил, что мне требуется.
— У меня как раз есть такой человек, — заявил он. — И на твое счастье он только что выполнил очень трудное задание и сейчас здесь. Тебе повезло, сказать по правде. — Он взял трубку и распорядился. — Пришлите ко мне Гибсона.
Через минуту дверь распахнулась и вошел человек. Я бросил на него взгляд, и одного взгляда было достаточно. Одно ухо у него напоминало капустный лист, а взгляд был способен пробуравить стену.
Долман начал было говорить, но я перебил его.
— Нет, — категорически заявил я, — не годится. Не тот тип.
Гибсон усмехнулся. Долман велел ему выйти, что он и сделал. Когда дверь за ним закрылась, я решился на откровенность.
— Как у тебя хватает нахальства рекомендовать мне такого идиота? Если он только что выполнил трудное задание, то мне жаль тех, кто выполняет легкие. Мне нужен человек образованный или хотя бы умеющий говорить как образованный, не слишком молодой, но не старый, сообразительный, быстрый, способный воспринять кучу новых для него фактов с тем, чтобы потом ими воспользоваться.
